Громница или Среча (Велесов день?)

Февраль в народной обрядности – месяц ожидания весны, подготовки к ее приходу, а также пора, когда у домашней скотины начинается отел. Совершенно естественно, что за это суровое (а в не очень далеком прошлом – полуголодное) время ответствен «скотий бог», навий властитель Велес.

Интересно, что мотивы почитания именно в это время богов со сходными функциями прослеживаются у разных индоевропейских народов. Так, поскольку в Средиземноморье уже начинала зеленеть трава, римляне отмечали Луперкалии, праздник пастухов, оберегавших скотину от хищников. Кельтский Имболк, отмечавшийся 1 февраля, также имеет сходное смысловое наполнение, его связывают с рождением ягнят и началом лактации у овец. Имболк считают праздником очага, что тесно перекликается со славянским обычаям изготавливать громничную свечу на Сретенье (2 февраля). Очистительная обрядность Громницы находит параллели не только у кельтских или германских народов, но и у римлян. «На Власия» (11 февраля) принято было кропить крещенской водой домашних животных, ставить в углах хлевов ветки вербы, курить ладаном или «богородской травой» (чабрецом). Вообще Власьев (Велесов?) день отмечался как своего рода праздник коровьего масла. Масло освящали, на нем готовили и т. д.

Исследователи отмечают, что «обычаи Власьева дня, особенно те, благодаря которым, по присловью, “у святого Власия борода в масле”, были по сути своей прелюдией к Масленице, иногда даже совпадали с ней по времени» (Тульцева, 2000, с. 157). Это может оказаться еще одним камешком на чашу нашего предположения о более ранних в древности сроках празднования Масленицы (вернее, ее древнейшего прототипа). Кстати, здесь же уместно отметить и то еще обстоятельство, что карнавальное действо, каковым, несомненно, является Масленица, должно бы находиться под покровительством бога-трикстера, бога – покровителя волшебных искусств и т. д. Такое божество у восточных и не только восточных славян носит имя Велес. Кстати, сходной точки зрения придерживался и видный этнограф XIX века И. М. Снегирев (1837–1839).

Дополнительно стоит задуматься и вот над каким обстоятельством. Масленица не столько связана с окончанием зимы, сколько (по логике ритуальных действий и поведения участников обрядов) призвана ее напугать, прогнать… Не кажется ли это более уместным в феврале, а не в марте, когда худо-бедно становится понятно, что зима все-таки заканчивается? И как уместны становятся различные очистительные действа – люди избавляются от зимы. Окончательно изгонять ее они будут уже в марте, но пока к этому событию надо приготовиться. Очищение уместно с учетом того, что вот-вот появится потомство у домашних животных. Не случайно сретенская вода почиталась целебной, особенно хорошо избавляющей от последствий колдовских воздействий.

К сожалению, в народоведческой науке распространено суждение о том, что в феврале почти отсутствуют календарные даты, достойные изучения (Чичеров, 1957, с. 18, 213, 218). Полувековой давности представление привело к малому вниманию исследователей к этому месяцу и, как следствие, возможно, к утрате многих бесценных свидетельств былого. Вместе с тем февральская обрядность в целом тесно связана с магическими заботами об обеспечении плодородия и убереганию от крайне опасных в конце холодного времени года недобрых сил.

Во всяком случае, для Громницы (Велесова дня) характерны:

– поклонение огню и воде (громничная свеча, домовый очаг, очистительные водные обряды);

– ритуальное очищение себя, дома и имущества;

– почитание Велеса в разных его проявлениях – и как скотьего бога, и как бога волшебства, и как властителя Иного мира;

– обрядовая кухня с использованием зерновых и молокопродуктов.

Было принято печь обрядовые хлебцы. В рязанской губернии они имели название «копыта» или «копыря». На Орловщине специально для коров пекли трубницы – круглые пышки-трубочки с кашей внутри. Надо думать, это – прямая память о том, какие именно требы приносились в языческие поры. Также к ритуальным блюдам в феврале относились молочные каши . В южнорусских губерниях за обедом, перед тем, как подавать кашу, на стол клали сено, на него горшок с кашей, в которую втыкали две былинки, одна из которых изображала пастуха, а вторая – теленка. Затем зажигали свечу перед иконой, молились. Старшая в доме женщина поднимала горшок с кашей и, качая его, приговаривала: «Штоб каровки бяжали памыкивали, а телятки пабрыкивали!» Затем сено отдавали корове, а кашу поедали (Селиванов, 1886, с. 110).